![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
t_a_t_y_a_n_aБогатое жилище принимает также артистов другого жанра, чья история не сохранила воспоминаний. Они тут, чтобы развлекать и веселить Анну. Из Бретани прибыли певцы, менестрели. И раздаются звуки лютни, маникордионов, скрипок и тамбуринов! Пение и музыка, да. Но прибывают также фигляры и комедианты, которые играют фарсы и пьесы к всеобщему самому большому удовольствию.
Таким образом, жизнь течёт приятно, самые простые удовольствия, чередующиеся с самыми серьезными заботами правительства. Этикет, по-видимому, суровый, не застыл. Надо выполнять своё ремесло короля и королевы с серьёзностью, но пользоваться также в пленительном обрамлении несколькими моментами отдыха и развлечения, что доставляет ваза с розой или опасные прыжки акробатов.
Моменты часто мимолётные, похищенные у времени… Ибо Анна, немного отвлечённая спектаклем, сохраняет чувство своей ответственности. Она должна царствовать! Всё, как она хочет оставить свой след в искусстве как меценат, она хочет отметить своё время. Это ей всем приказывать, всем руководить, чтобы будущее осветилось новым светом. Она, которая умеет так хорошо, так приятно налаживать своё собственное существование, она должна организовать образ жизни других. Чтобы их пробудить к лучшей жизни.
Она развивает и расширяет двор. Она об этом уже заботилась со времени своего первого восшествия на престол после своей свадьбы с Карлом VIII. Но надо больше и лучше. Элегантность и утончённость приняты более, чем когда-либо, по примеру государыни. Ради удачи молодых девушек, призванных к высокой участи, чтобы родилось и расширилось общество, менее грубое, более почтительное к женственности. Анна набирает больше и больше дам-компаньонок. Супруги, разве не будут они лучшими агентами нового стиля жизни? Вскоре после её союза с Карлом VIII тридцать компаньонок окружает королеву. В 1498 г. после кончины её первого мужа их усердствует сотня вокруг неё. Предварительная оценка, вероятно, исчисляет это количество приблизительно в сто пятьдесят в 1506-1507 гг. Однако не допускают кого попало. Только дамы и демуазели высокого рождения и из хорошей семьи приняты. Ещё некоторые отличаются редкой красотой. Они страстно желаемы более, чем одним поклонником… Известен уже пример двух молодых девушек из семьи Фуа, чья привлекательность привела на троны Венгрии и Испании.
Жизнь женского общества вокруг личности королевы показательна способом, которым она воспитывает будущих принцесс. Они должны выделяться своей походкой и своей осанкой. Их учат элегантности. Уметь хорошо держать себя, занимать благородную позицию – это знак благовоспитанности, условие уважения других. Никаких вульгарных жестов или небрежного внешнего вида. Изящество, утончённость, идущие к лицу платья, хороший вкус. Заметили красоту? Надо, чтобы могли соединить умение вести беседу с ней и чтобы нашли её компанию приятной через речи, характерные для настоящей личности. Ибо речь идёт о том, чтобы не породить разочарование у возможного жениха, мгновение очаровывающее, мгновение потом разочарованное. Хорошо говорить, это составляет таким образом часть жизни утончённой женщины, призванной завтра получить и поддерживать дом, маленький двор подле себя.
Но что есть вся эта видимость, если она не соответствует достоинству и внутреннему богатству? Можно быть элегантно одетой, иметь куртуазное поведение и быть одной из этих легкодоступных женщин, которые делают счастье мимолётного любовника и которые отвлекают респектабельных мужей. Анна хочет вокруг себя добродетельных молодых девушек. Она им вручает знаки отличия их добродетели, который они должны хранить на себе: орден Кордильеры. Эта кордильера – это длинное колье, украшенное драгоценными камнями. Она её дарит самым достойным похвалы «их увещевают жить целомудренно и в святости и иметь всегда в памяти бечёвку и оковы Христа». Выдающееся отличие, поскольку оно пожаловано королевой, хотя она только распространила очень древнюю практику герцогов Бретонских. Франциск II, её отец, ей передал право на эту священную орденскую ленту, что носил святой Франциск Ассизский в знак суровой жизни и строгого религиозного устава. Сама Анна её носит постоянно. Чтобы подтвердить свою линию поведения, сделанную прямотой и супружеской верностью. Она это поддерживает так же, как свой бретонский кап. Кордельера и куаф прямо из традиции её страны и её семьи, которой она живое воплощение.
Но есть больше: эти два знака отличия – это как гордый вызов двору того времени, где роскошь и дебош берут верх над добродетелью. То, что Анна хочет внушить, это след, который она хочет оставить потомкам, это другая концепция женщины. Женщины достойной и уважаемой. Женщины, гордой собой, что её отличает своеобразие и что за неё ухаживают из-за её качеств. Быть новой произошедшей из другого «Романа о Розе», где героиня призвана быть безумно желаемой. Не стыдиться своего звания. Утвердить его в глазах всех. Таким образом, Кордильера повсюду. Вчера это было на каминах Амбуаза, сегодня на каминах Блуа. Место, которое особенно притягивает взгляд, когда приходят первые холода, к первому пламени, когда первые беседы около огня… Трофей Анны оказывается особенно, где возможно изобразить, вплоть до посуды. Часто его находят связанным с горностаем Бретани, символом чистоты, и цветками лилии, которые напоминают о грозном могуществе королевской четы.
Простодушие? Глупости у дорогих протеже королевы? Нет. Эти благоразумные девы питаются знанием. Женской учёностью. Конечно, надо быть способной читать и писать, изучив грамматику и лексикон в Библии, но надо ещё дальше отличиться в области мастерства, где мужчины часто невежественны. Анна и её двор предаются ковроткачеству, от маленьких произведений, которые служат для проведения досуга, но также до работ, более значительных, которые воздействуют на дух создателя. На свой манер, своими средствами эти дамы производят гарнитуры, которые хотят приравнять к произведениям, вышедшим из самых заслуженных мастерских… Результат вот: Брантом утверждает, что видел в знаменитом аббатстве Сен-Дени церковное облачение, покрытое великолепной вышивкой и предназначение для папы Льва X. Свидетельство известности мастерской Блуа… Обучение ремеслу и упражнения в пении и музыке – это важная часть образования. Они пробуждают художественный вкус и придают женщинам при дворе особенную обольстительность. От внутреннего устройства дома до сладких голосов и деликатных рук обеспечат также утончённость, которая покончит с грубость военных людей и проявится по отношению к ним как непреодолимое влечение, как призыв.
Воспитание такого окружения не проистекает из каприза королевы. Старательно занимаясь формированием личностей с шармом и талантом, Анна только требует, чтобы другие были бы тем, кем она хочет быть, тем, кем она смогла стать сама: доброкачественной женщиной, достойной уважения и уважаемой, восхищающей и страстно желаемой также. Ибо добродетель, изящество, все эти их формы, имеют конечную цель, опыт которой она сделала за свою жизнь: обольщение. Отличаться, чтобы выделяться, быть единственной, чтобы быть желаемой, вот занятия, в которых она превосходна. Она испытала значение этого оружия в 1498 г., когда Людовик XII должен был ей уступить, чтобы лучше обладать ею.
Сколько очаровательных молодых женщин преуспевают в том, чтобы жить вместе в добром согласии? Есть зависть, конечно, что государыня отвергает. Но это только спрятанная досада, ибо невозможно и опасно препятствовать её желаниям.
Напротив, в соперничестве недостатка нет. В 1507 г. Анна де Гравиль, дочь адмирала того же имени, была помещена королевой в дом Клод Французской, после её помолвки с такими сожалениями с Франциском де Валуа. Её красота такова, что один поэт ей посвятил произведение, полное похвальных слов: он утверждал, что не смог найти во всей Истории женщины, которая была бы превосходнее. Он писал ей, что она «единственная, без сомнения, самая красивая из красавиц». К неосторожности… Наш поэт прибывает ко двору, думая получить поздравления. Это плохо знал он сердце этих дам: посреди приёма с возгласами радости некоторые из них говорили друг другу на ухо. Потом четыре придут на встречу с очень грустной физиономией. Жанна Шабо, дама де Монсоро, обращается к писателю с самыми оскорбительными упрёками. Зачем провозглашать Анну де Гравиль несравненной дамой? «Изречение слишком преступное», - говорит она. Озадаченный, поэт пытается защищаться, извиняться, обещать… Едва он закончил отвечать, Бланка де Монтберон приближается в свою очередь к нему и ему сухо говорит: « Почему вы прибыли к этому двору, чтобы тут возбудить среди дам распрю и этим получить своё удовольствие?»
Она просит, она требует пересмотра суждения… Поддерживаемая в этом третьей женщиной, которую автор называет Талларю. Она настаивает: «Всё написанное не истинно», но худшая выдумка и каприз.
Должно иметь картину двора, где противоречия постоянны. Репутации действуют в игре, очевидно. Но ничего такого. Это кто будет иметь место, самое видное, подле королевы, это кто станет самой желаемой. Ибо жизнь в замке Блуа только этап, обязательный эпизод, который позволит получить вещь более важную и на всю жизнь: брак.
Хотела ли Анна избежать дрязг и размолвок, что не преминули породить союзы различных характеров и престижа? Хотела ли она вскоре организовать матримональные союзы по прихоти своей воли, чтобы лучше держать в руках аристократию и её ограничить в своих желаниях? Два предположения допустимы, но более вероятно второе: она следует своей природной потребности властвования; она формирует своей волей осуществление в своей манере настоящего управления Францией. К своим политическим прерогативам возле Людовика XII Анна прибавляет господство и одомашнивание знати и социальной элиты. У неё есть мучительный опыт волнения сеньоров Бретани. Она этого больше не хочет.
И она развёртывает свою деятельность свахи. Она создала двух королев. Она избавила Шарлотту Неаполитанскую от когтей Чезаре Борджиа и она её отдала в супруги в 1500 г. молодому графу Ги де Лавалю, к самой большой радости и большому счастью двух супругов. После 1506 г. она продолжает неустанно. Она дарит будущим невестам обычно три тысячи ливров, чтобы позволить отпраздновать свадьбу, достойную положения протеже королевы.
Есть свидетельства её посредничества. Она пишет месье де Сен-Бонне. Её цель: обеспечить хорошие браки для месье де Мену «советника и метрдотеля». Она приберегает для его сына дочь своего корреспондента, урожденную Монтелон по матери. Таким образом она намеревается сделать дочь Мену женой Луи де Фо. Анна извещает также Сен-Бонне о порядке союзов, которые она предназначает для его семьи. Каждый без обсуждения и возможного зова: «Дела мне кажутся разумными со всех сторон и лучше не сделать.» И письмо заканчивается этим куртуазным распоряжением: «Я вас прошу, чтобы вы и ваша жена захотели согласиться, признать и одобрить указанные браки», ибо это ей доставит «очень большое и необычное удовольствие».
Ничто и никто не может сопротивляться её желаниям. Самые известные личности не в безопасности от королевского решения… Даже если это идет против их интересов; даже если, для них, это принимает вид мезальянса. Монморанси были на протяжении веков persona grata во Французском королевстве, которому они уже дали коннетаблей. Она составляет письмо месье де Монморанси, «советнику и кастеляну монсеньора», чтобы его просить устроить брак его племянницы с неким Бруне, «метрдотелем» дома королевы. Как Анна предполагает неуверенность своего собеседника и матери молодой девушки, она выдвигает заманчивые финансовые соображения. Бруне имеет серебро и хорошую ренту. Если он умрёт раньше своей супруги, «он её сделает узуфруктуарием[1] всего и всякого из его имущества». Она размышляет короткое мгновение: достаточно ли права пользования? Тогда она продолжает: «если он может ей это всё дать, пусть он её делает [узуфруктуарием]» Потом она его просит «руководить трудом», чтобы «свадьба была приятной для матери». Если ответы положительные, она прикажет осуществить брак. Чтобы опередить ещё возможный отказ, она упорно настаивает, чтобы предотвратить первый шаг к поражению, на удаче своего кандидата: «Мне кажется, что это очень выгодная партия… ибо он говорит, что не будет другого наследника, кроме неё». И, наконец, чтобы его одолеть, она добавляет точно перед своей подписью, что, если есть согласие советника, намеченный союз будет осуществлён её заботами, даже если мать заинтересованной особы против. Ничто не останавливает Анну в этом решении. Страшном решении для великих сановников Франции. Ибо он тут потеряет аристократические ранг и кровь. Королева требует ни больше, ни меньше, как чтобы на аристократическом дереве Монморанси фигурировало отныне необычное имя: Брюне. Неизгладимое пятно на линии: понижение почти до простонародности.
В таких условиях понятно, что некоторые фрейлины непокорного характера возмущаются. Потому что система жизни, распоряжения представляется недопустимыми или нестерпимыми. Потому что некоторые рассчитывают руководить их существованием и договариваться об их браке, как они это понимают, к досаде королевской требовательности.
…И это противостояние. Маргарита Ангулемская, королева Наваррская, рассказывает в своём «Гептамероне» о событии, которое наделало шуму при дворе. Она повествует о злоключениях некоей Роландины. В действительности, речь идёт о кузине герцогини-королевы, Анне де Роан, старшей дочери Жана де Роана. Великое имя, сильный темперамент.
Роландина имела неосторожность дать обещание брака, обменялась кольцом и поцелуем с сыном Луи де Бурбона, епископа Льежского, прозванного «Льежским бастардом». Его отец Жан, который был против этого союза, всё сделал, чтобы этого избежать. Он даже удерживал Анну пленницей, чтобы ей воспрепятствовать сочетаться законным браком с этим сыном прелата. Что касается королевы, она, очевидно, не была проинформирована своей придворной дамой об её планах. Разъярённая, она её вызывает. Она к ней обращается, как к «злосчастной», её укоряет стыдом, что она сделала своего отца и всю свою семью, беря на себя подобное обязательство.
Не смущаясь, держа гордо голову, Анна де Роан отвечает, что она всегда знала, что королева её не любит, потому что её отец в течении долгих лет служил Франции против Бретани, что по причине этого она ненавидит всех Роанов, включая маршала де Гье, что только по этой и единственной причине она оказывается в тридцать лет не замужем. И она продолжает, ведя себя заносчиво с королевой: презираемая и ненавидимая ею, она должна остаться верной покровительнице, которая всегда мешала её будущему, её оставляя старой девой вплоть до позднего возраста, чтобы удовлетворить свою потребность мщения. Перед такой ситуацией, неприемлемой для неё, она приняла решение выйти замуж за кого-нибудь по своему выбору, не докладывая государыне. Она не отдала предпочтение финансовым интересам или сексуальной потребности, поэтому её возлюбленный беден и не было ещё ничего плотского между ними. Только любовь, выдающиеся качества мужчины его отличают в её глазах. Впрочем, она знает, что она это делает, потому что все соглашаются признать заслуги Льежского бастарда!
Напряжение поднимается между двумя женщинами: отныне это не более, чем вопрос принципа; это становится столкновением между двумя бретонками. Анна, рассерженная речами своей дамы-компаньонки, возражает ей с надменностью, что она может хорошо быть принятой в другом месте – вероятно, в тюрьме – где она очень быстро заговорит по-другому. Тогда Анна-Роландина делается более смиренной, менее спесивой; она ей отвечает: «Мадам, вы моя хозяйка и самая великая принцесса из всех христианок; ни ради чего в мире я не хотела бы пренебречь уважением, которым я вам обязана». Умелая фраза, чтобы избежать наказания, без сомнения ужасного. Но она заканчивает, более упрямая, чем когда-либо: «Поскольку я покинута всеми, у меня есть отец, который на небе, которому я передаю моё дело; он меня поддержит, я в этом уверена». Она плачет, но уступает.
Встревоженный Роландиной, Льежский бастард домогается аудиенции у Людовика XII. Король может быть… Он рассказывает о своих злоключениях монарху, который, выслушав его, его спрашивает: «Вы убеждаете меня, что вы на ней женаты?» . Следует умоляющий ответ: «Да, сир, только обетами; если вам угодно, конец этому будет положен».
Но что может Людовик перед решимостью своей супруги? Он опускает голову, возвращается в замок и приказывает капитану гвардии задержать Бастарда. Всё становится известным, все об этом говорят. Предупреждают несчастного, чтобы бежал как можно скорее, отправлялся за границу. Это нужно, чтобы сберечь его жизнь и его свободу. Анна-Роландина, что касается её, заперта в своей комнате в течение некоторого времени. Заканчивают тем, что гарантируют ей судьбу, лучшую, если она откажется навсегда от своего проекта брака. С упорством она отвергает договорённость. Тогда в течение нескольких лет она остаётся изолированной в замке посреди леса.
Что случилось с Бастардом в течение всего этого времени? В 1508 г. Маргарита Австрийская просит своего посла при французском дворе вступиться за него перед королевой. Прошло время, удовлетворение от разлучения было доставлено, последняя изменит, может быть, мнение насчёт вмешательства той, которая некогда, была прежде неё обещана Карлу VIII. Анна сухо отвечает дипломату, что её протеже больше не с ней, что вне вопроса возвращаться к тому, что было решено и что, вдобавок, у неё есть слухи, что «она умерла». Столько же говорят, что она полностью оставалась равнодушной к своим жертвам, также, как они к ней.
Но Роландина не умерла. В конце долгого плена она узнала, что её Бастард был принят в Германии, что он женился на другой женщине. Разочарованная, она выйдет замуж в 1515 г. примерно в сорок лет за своего кузена Пьера де Роана, сеньора де Фонтеней, третьего сына маршала де Гье.
Когда честь королевы на кону… Особенно из-за девушки из семьи Роанов, этих бретонцев, для неё предателей её родины, вероломных по отношению к их прежней герцогине! Анна не могла, не хотела сделать малейшую уступку. Потому что таков был её характер, цельный и категоричный. Потому что её авторитет должен навязываться всем и прежде всего её непосредственному окружению.
Эта покорность всех, она её требует не только от женщин, но также от мужчин, которые составяют её двор. Офицеры её дома там, чтобы служить её и отдавать её почести. Они могут, впрочем, присоединиться к фрейлинам и дамам-компаньонкам. Нет исключений: единственная обязанность, но безусловная, это иметь речи и манеру держаться пристойными, чтобы не наносить ущерб ни добрым нравам, ни королевскому этикету. Тогда, но только при этом условии, одни и другие могут беседовать свободно, прогуливаться в полной свободе в замке или служить в свите хозяйки дома, когда она принимает или когда она совершает прогулку в садах.
Офицеры дома старательно и достойно одеты. Когда они заболевают, Анна заботится об их здоровье, лично за ними ухаживает. Когда они достигают определённого возраста, когда старость может сковать их нормальную активность, она им дарует пенсию. Её первая забота относительно их та же, что и о женщинах: надо женить надлежащим образом этих достойных уважения служителей королевы. Она считает своим долгом им найти выгодную партию, даже когда это может противоречить чести больших фамилий. Пример Брюне характеризует это. Этот безвестный должен соединиться с Монморанси, которые могут кичиться прославленными предками, начиная с XII века!
Знатные дети и пажи дополняют эту группировку с обычными служителями. Последние носят ливреи цветов королевы, иначе говоря, красного и чёрного. При Карле VIII они были жёлтый, красный и чёрный. Выездные лакеи, конюхи и кухонные слуги носят одежды одинаковых цветов.
Итак, вся совокупность челяди разной степени, от хорошего рождения до самого скромного поварёнка. Насчитывают несколько сотен человек с различными обязанностями: удовольствие и честь для некоторых, служить или просто исполнять для других. Впечатляющая система для того времени..
Как выглядит эта неутомимая королева в эти годы 1506-1510 годы? Эти последовательные беременности, удачные и неудачные, ей подарили с возрастом немного больше полноты, форм. Её фигура, в частности, не раздувшись, приобрела полноту. Для внимательного наблюдателя ничего неожиданного. Это довольно нормально, что женщина более, чем тридцати лет, не имеет больше юношеской привлекательности молодой супруги пятнадцати лет! Это незначительное физическое изменение не то, что больше поражает в ней. То, что отмечают беспрерывно, это её холодный и надменный внешний вид, который приводит в смущение придворных и попрошаек. В этом её внешний облик мало изменился: спесивая и гордая во времена Карла VIII, она становится более неподвижной, более застывшей; естественно и чтобы производить впечатление. Потому что она все больше и больше сознаёт свою значимость и свою роль и что она хочет использовать полностью преимущества, что последние ей дают для ведения дел.
Её холодность только тактика, от которой она отказывается в течение беседы. После того, как она кажется недоступной, она становится любезной. Ни расчётом, ни коварством, чтобы производить друг за другом эти два впечатления, но потому что по свидетельству тех же хронистов, у неё есть в действительности, несмотря на свою избегающую сближения манеру, сущность симпатичную и приятную… Вплоть до того, чтобы стать для Людовика XII в интимной жизни его «маленькой оесли ничто не препятствовало тому, кто больше всего дорожит сердцем, это женщина простая и нежная. Только если её видеть действующей в повседневной жизни. Описание миниатюры, фигурирующей в одной из тех красивых книг, что королева любит коллекционировать, нас лучше осведомят об этой удивительной смеси простоты и богатства, что царствует в замке, пока Людовик XII в Италии.
«Королева Анна изображена в своей спальне; она сидит на стуле, в черной одежде, которая волочится по земле; маленькая собачка спит на лежащих на полу краях её юбки. От головного убора выступает кусок квадратной материи, который ей закрывает лоб вплоть до глаз. Она пишет письмо королю, своему мужу, на очень простом столе, покрытом зеленой скатертью. Чернильница и перочинный ножик украшены золотом; книга […] на том же самом столе в обложке красного бархата, с золотым обрезом и золотой застёжкой […] Другой рукой она держит платок, чтобы вытирать свои слёзы. Рядом со столом придворные дамы сидят на полу […] Рядом с королевой её постель, покрывала которой сверкают золотом. Занавеси частично красные, частично из золотой ткани. На занавеси со стороны изголовья прикреплены изображения двух святых. Позади кровати виден зелёный попугай в клетке».
Таким образом, всё это спокойствие, роскошь и нега… Эта сцена иллюстрирует то, что два главных козыря успеха Анны: очарование и высокое положение. Искусно дозированные они имеют эффект, приводящий в замешательство, смущающий, необъяснимый.
С другой стороны, её туалеты не свидетельствуют ли о её искусстве совмещать знаки её власти и простоты? Есть роскошные одеяния, знаки величественности, что она любила надевать вскоре после своей свадьбы с Карлом VIII. Вспоминают об изобилии редкостных мехов, которыми отделаны корсажи, полностью покрыты юбки или продублированы пышные робы. Соболя, беличий мех и другие горностаи сочетались друг с другом, выставляя напоказ пышность и роскошь. Во второй половине царствования Людовика XII Анна продолжает их использовать и их украшает драгоценностями самого яркого блеска.
Но, когда заканчиваются церемонии и приходит тишина повседневности, меньше великолепия. Анна демонстрирует скорее простоту. Королевская простота, тем не менее. Она носит свой знаменитый бретонский головной убор кап, обычно роб из бархата своих цветов, жёлтого или красного, отделанный горностаем, золотой витой шнур, который от её талии падает вплоть до её стоп, и на шее цепью, образующей колье, знаки ордена, который она создала. Её манеры, когда она единственная, - самой сдержанной элегантности. Умеренность… но элегантность, тем не менее. Анна не женщина… не зря королева.
